Если задали выучить тексты на иностранном языке…

Обсудить в форуме

«Наказание насилью»

…Перед открытым уроком по истории мальчуган-шестиклассник бойко и толково объясняет собравшимся вокруг него одноклассницам, как нужно скачивать фильмы из сети. Поневоле прислушиваемся и мы – информация оказывается занимательной и нужной. Девчонки осмысленно кивают головами: еще бы, все разложил по пунктам, объяснил, в чем загвоздки, как их избежать. И про названия программ и сайтов не забыл, все рассекретил – продиктовал по буквам.

И вот урок. Доходит до «опроса», учительница называет фамилию, и к доске пробирается тот самый бойкий и говорливый мальчик. «Ну, да, — подумал, видимо, каждый из нас, — кого ж еще спросить, как не его, на открытом уроке».

Но до доски доходит застенчивый малыш. Он теребит пальцами край курточки, закидывает назад голову, набирая воздух, как дошкольник на утреннике, и молчит. Учительница помогает:

— Ну, расскажи нам о рабовладельческом строе.

Мальчик собирается с мыслями и, по-детсадовски растягивая ударные слоги последних слов в предложении, произносит:

— Рабов заставляли… все делать. … Они… пахали на хозяев. Их… наказывали насилью.

Смотрим в пособия, по которым готовились дети: «Рабовладельческий строй предполагал полное повиновение рабов своим владельцам. Рабы были основным и практически единственным трудовым резервом рабовладельцев. Среди наказаний преобладало физическое…»

В такое «наказание насилью» очень часто превращается подготовка к школьным «устным» предметам. И очень часто в положении этого мальчугана оказываются не только его ровесники, но и старшеклассники, и студенты, готовящиеся к зачету по «топикам» на иностранном языке, когда для пересказа нужно подготовить от пяти до двадцати, а то и более, объемных текстов на иностранном языке.

В чем ловушки и подводные камни таких повсеместно распространенных упражнений? В чем их смысл и их опасность? Можно ли что-то предпринять, чтобы избежать этой «насили»?

Речь письменная и речь устная

Для начала уточним, почему пересказ текста – на родном или иностранном языке – может оказаться сложным и мучительным заданием.

Одна из причин беспомощности детей и взрослых, пересказывающих тексты, касается различия письменной и устной речи. Аксиомой лингвистики и психолингвистики является известный парадокс:

Если написать текст, то он будет неестественным, когда его произносишь. Если сказать текст, то он будет неестественным, когда его запишешь.

С «картавостью» записанной устной речи можно столкнуться на современных Интернет-форумах, участники которых не имеют навыка письменного общения. С тяжеловесностью сказанной письменной речи мы сталкиваемся тогда, когда кто-то читает доклад или лекцию «по бумажке» или просто читает нам вслух. Мастерство докладчика, лектора или, например, автора новостных текстов состоит именно в том, чтобы адаптировать написанный текст к восприятию его на слух, по возможности «перевести» письменную речь в устную. Но даже в удачных случаях лекция, доклад и новости не будут выглядеть так же, как живая разговорная речь.

Итак, первая ловушка для «пересказчика» заключается в том, что его затея пересказать текст, не «переведя» его на «устный язык», заведомо обречена. И чем более «письменным» будет текст, тем более невозможным к исполнению будет задание его пересказать. В случае с мальчиком, пересказывавшим текст по истории, «письменность» текста была настолько выражена, что единственная возможность его адекватной и полной передачи для шестиклассника – это вызубривание. «Перевод» его на «устный язык» – это особые затраты времени, сил и речевых возможностей. И мальчуган просто молодец, что сумел сделать хотя бы такой, «приблизительный» перевод.

Человек слушающий и человек говорящий

Известный филолог Роман Осипович Якобсон в статье «Речевая коммуникация» высказал мысль, ставшую впоследствии аксиомой в науке о языке и коммуникации: «Люди обычно проявляют более узкую языковую компетенцию в качестве отправителя речевых сообщений и более широкую компетенцию в качестве их получателей»¹. Иными словами, мы лучше владеем языком, когда мы слушаем, и хуже владеем языком, когда мы говорим. Нам может быть все понятно, когда мы слышим или читаем текст, но если нас попросить его пересказать, текст может быть пересказан с большими потерями или искажениями, а зачастую пересказан в виде разрозненных «лохматых» фрагментов или не пересказан вовсе.

И, соответственно, чем более сложен будет текст для восприятия, тем беспомощнее будет тот, кому будет необходимо его пересказать. Чем менее мы компетентны в роли слушателей (читателей), тем с большими потерями мы воспроизводим текст. К примеру, если гуманитария попросить пересказать страницу научного текста по химии, его пересказ в большинстве случаев будет значительно отличаться от оригинала: и по глубине мысли, и по стилистическому исполнению, и по объему информации.

Непоправимо серьезный «зазор», «люфт» между написанным и воспроизведенным текстом может объясняться очень многими факторами. Среди них и новизна и плотность получаемой информации, и непривычность употребляемых слов и конструкций, и отсутствие контекста (фрагментарные сведения из плохо знакомой области), и индивидуальные речевые возможности пересказывающего, и актуальность для него информации, и многое другое.

Нашему шестикласснику было предложено пересказать письменный текст с заведомо новой для него информацией, текст, перенасыщенный незнакомой лексикой. Кроме того, пересказ был «не добровольный» – ребенка заставили воспроизводить текст. Судя по пересказу, текст был понят во многом адекватно и точно, но его «сухой остаток» в пересказе стал таким, каким он мог стать. Речевых возможностей мальчика не хватило для того, чтобы воспроизвести текст адекватно.

В случае пересказа текста на иностранном языке большая разница между компетенцией слушающего (читающего) и компетенцией говорящего вполне естественна. Однако к этим естественным барьерам и трудностям крайне часто добавляются трудности методические.

Изучающий иностранный язык нередко оказывается совсем в горестном положении. Текст, предназначенный для пересказа, часто сначала с большим трудом понимается, что называется, «семь-восемь»: пересказывающий, продираясь через новые слова и непостижимо трудные для него конструкции, имеет очень общее представление о содержании текста. Кроме того, в большинстве случаев текст содержит новую информацию (биография писателя, энциклопедические данные о стране или городе, обзор культурологических особенностей и т. п.) И естественный «люфт» между возможностями читающего (слушающего) и говорящего превращается в пропасть между желанием пересказать текст и возможностью его пересказать. Естественный пересказ оказывается практически за границами реальных возможностей. Кажется, единственный способ воспроизвести такой текст – это, опять-таки, его вызубрить.

К сожалению, практика такой методики, когда не учитываются реальные возможности обучающегося, очень распространена и в школах, и в вузах. И перспектива зубрить объемные непонятные тексты приводит к паническому состоянию обучающегося, которое, разумеется, никак не может положительно повлиять на его речевые возможности.

________________________
¹ Якобсон Р. О. Речевая коммуникация // Р. О. Якобсон Избранные работы. – М., 1985. – С. 313.

Продолжение >>>