Параллельные тексты

Twain Mark

THE STOLEN WHITE ELEPHANT

Марк Твен

Похищение белого слона

The following curious history was related to me by a chance railway acquaintance. He was a gentleman more than seventy years of age, and his thoroughly good and gentle face and earnest and sincere manner imprinted the unmistakable stamp of truth upon every statement which fell from his lips. He said:

Следующую занимательную историю поведал мне один случайный попутчик. Это был господин старше семидесяти лет, чье приятное благородное лицо вкупе с честностью и искренностью в голосе безошибочно подтверждали правду в каждом слове, слетавшем с его губ. Вот что он рассказал:

You know in what reverence the royal white elephant of Siam is held by the people of that country. You know it is sacred to kings, only kings may possess it, and that it is, indeed, in a measure even superior to kings, since it receives not merely honor but worship. Very well; five years ago, when the troubles concerning the frontier line arose between Great Britain and Siam, it was presently manifest that Siam had been in the wrong. Therefore every reparation was quickly made, and the British representative stated that he was satisfied and the past should be forgotten. This greatly relieved the King of Siam, and partly as a token of gratitude, partly also, perhaps, to wipe out any little remaining vestige of unpleasantness which England might feel toward him, he wished to send the Queen a present--the sole sure way of propitiating an enemy, according to Oriental ideas. This present ought not only to be a royal one, but transcendently royal. Wherefore, what offering could be so meet as that of a white elephant? My position in the Indian civil service was such that I was deemed peculiarly worthy of the honor of conveying the present to her Majesty. A ship was fitted out for me and my servants and the officers and attendants of the elephant, and in due time I arrived in New York harbor and placed my royal charge in admirable quarters in Jersey City. It was necessary to remain awhile in order to recruit, the animal's health before resuming the voyage.

Вы, должно быть, знаете, с каким благоговением жители Сиама относятся к королевскому белому слону. Вы знаете, что он является святыней для королей, только короли и могут им владеть; но слон в какой-то степени затмевает собой даже королей, поскольку окружен не только почитанием, но прямо-таки поклонением. Так вот, лет пять назад, когда между Великобританией и Сиамом начались приграничные конфликты, сразу стало очевидно, что претензии Сиама необоснованны. Посему с сиамской стороны была срочно внесена контрибуция, а британский представитель в Сиаме, оставшийся ею вполне доволен, постановил, что прошлое подлежит забвению. Для короля Сиама это стало огромным облегчением, и, отчасти в знак благодарности, отчасти для того, чтобы не оставлять у Британии ни малейшего неприятного осадка в связи с инцидентом, он пожелал послать королеве подарок – по восточным представлениям это единственный способ задобрить врага. Такому подарку надлежит быть не просто королевским, а сверхкоролевским. Что же могло подойти для этой цели лучше, чем белый слон? Моя должность на гражданской службе в Индии была такова, что меня сочли полностью соответствующим высокой миссии – доставить подарок Ее Величеству. Для меня, моих слуг, офицеров и тех, кто ухаживал за слоном, был выделен корабль; в положенное время я прибыл в гавань Нью-Йорка и разместил свой королевский груз в достойном восхищения пакгаузе в Джерси Сити. Прежде, чем возобновить путешествие, слону требовалась передышка для восстановления здоровья.

All went well during a fortnight--then my calamities began. The white elephant was stolen! I was called up at dead of night and informed of this fearful misfortune. For some moments I was beside myself with terror and anxiety; I was helpless. Then I grew calmer and collected my faculties. I soon saw my course for, indeed, there was but the one; course for an intelligent man to pursue. Late as it was, I flew to New York and got a policeman to conduct me to the headquarters of the detective force. Fortunately I arrived in time, though the chief of the force, the celebrated Inspector Blunt was just on the point of leaving for his home. He was a man of middle size and compact frame, and when he was thinking deeply he had a way of kniting his brows and tapping his forehead reflectively with his finger, which impressed you at once with the conviction that you stood in the presence of a person of no common order. The very sight of him gave me confidence and made me hopeful. I stated my errand. It did not flurry him in the least; it had no more visible effect upon his iron self-possession than if I had told him somebody had stolen my dog. He motioned me to a seat, and said, calmly:

Недели две все шло хорошо, а затем начался мой кошмар. Белый слон был похищен! Посреди ночи меня подняли с постели и сообщили о случившейся беде. На несколько мгновений рассудок у меня помутился от страха и волнения; ничто не могло мне помочь. Затем я взял себя в руки и немного успокоился. Я понял, что следует предпринять – и любой здравомыслящий человек на моем месте предпринял бы то же самое. Несмотря на глубокую ночь, я примчался в Нью-Йорк и попросил полицейского отвести меня в Главное Управление по Делам Сыска. К счастью, я прибыл как раз в тот момент, когда знаменитый инспектор Блант как раз собирался перешагнуть порог, чтобы идти домой. Он был человеком средних размеров и занимал компактный участок пространства; когда он уходил в глубокие раздумья, то имел привычку хмурить брови и задумчиво постукивать себя по лбу пальцем, благодаря чему вы сразу же осознавали, в присутствии какого выдающегося человека находитесь. Один его вид придавал мне уверенности и вселял надежду. Я изложил свою проблему. Она ни на секунду не привела его в замешательство и не поколебала его железное самообладание; столь же невозмутимо он мог бы выслушать и о краже моей собаки. Он указал мне на стул и спокойно сказал:

"Allow me to think a moment, please."

– Дайте-ка мне немного подумать.

So saying, he sat down at his office table and leaned his head upon his hand. Several clerks were at work at the other end of the room; the scratching of their pens was all the sound I heard during the next six or seven minutes. Meantime the inspector sat there, buried in thought. Finally he raised his head, and there was that in the firm lines of his face which showed me that his brain had done its work and his plan was made. Said he--and his voice was low and impressive:

Произнеся эти слова, он сел за стол и подпер голову рукой. В противоположном конце комнаты работали несколько клерков, и скрип их перьев был единственным звуком, который я слышал на протяжении следующих шести-семи минут. Все это время инспектор сидел, погруженный в раздумья. Наконец он поднял голову, и было нечто в твердых чертах его лица, что ясно говорило: мозг проделал свою работу, и план готов. Он заговорил, и голос его был низким и внушительным:

"This is no ordinary case. Every step must be warily taken; each step must be made sure before the next is ventured. And secrecy must be observed--secrecy profound and absolute. Speak to no one about the matter, not even the reporters. I will take care of them; I will see that they get only what it may suit my ends to let them know." He touched a bell; a youth appeared.

– Это – не обычный случай. Нужно взвесить каждый шаг; каждый шаг должен быть сделан со всей осторожностью, прежде чем мы решимся на следующий. И еще: должна быть соблюдена секретность, полная и абсолютная секретность. Никому не рассказывайте об этом деле, даже репортерам. С ними я сам разберусь. Я прослежу, чтобы они получали только ту информацию, которая мне выгодна. Он позвонил в колокольчик; появился посыльный.

"Alaric, tell the reporters to remain for the present." The boy retired.

– Элэрик, скажи репортерам, чтобы они задержались.

Мальчик ушел.

"Now let us proceed to business--and systematically. Nothing can be accomplished in this trade of mine without strict and minute method."

– А теперь перейдем к делу, и будем работать по всем правилам. В моей профессии ничего не добиться без строгой и тщательной методики.

He took a pen and some paper. "Now – name of the elephant?"

Он достал карандаш и бумагу.

– Прежде всего: имя слона?

"Hassan Ben Ali Ben Selim Abdallah Mohammed Moist Alhammal Jamsetjejeebhoy Dhuleep Sultan Ebu Bhudpoor."

– Гасан Бен али Бен Селим Абдаллах Мухаммед Моисей Альхаммал Джемсетджеджибхой Дхулип Султан Эбу Бхудпоор.

"Very well. Given name?"

– Отлично. А умешьшительное?

"Jumbo."

– Джамбо

"Very well. Place of birth?"

– Отлично. Место рождения?

"The capital city of Siam."

– Столица Сиама.

"Parents living?"

– Родители живы?

"No – dead."

– Он сирота.

"Had they any other issue besides this one?"

– А кроме него у них было потомство?

"None. He was an only child."

– Нет, он был единственным ребенком.

"Very well. These matters are sufficient under that head. Now please describe the elephant, and leave out no particular, however insignificant--that is, insignificant from your point of view. To me in my profession there are no insignificant particulars; they do not exist."

– Отлично. Эти детали многое значат. А теперь, пожалуйста, опишите слона, и не упустите ни единой подробности, какой бы незначительной она вам не показалась. В моей профессии незначительного не существует.

I described he wrote. When I was done, he said:

Я описал. Он написал. Когда я закончил, он сказал:

"Now listen. If I have made any mistakes, correct me."

– А теперь послушайте. Если я ошибусь, поправьте меня.

He read as follows:

Он прочел следующее:

"Height, 19 feet; length from apex of forehead insertion of tail, 26 feet; length of trunk, 16 feet; length of tail, 6 feet; total length, including trunk, and tail, 48 feet; length of tusks, 9 feet; ears keeping with these dimensions; footprint resembles the mark left when one up-ends a barrel in the snow; the color of the elephant, a dull white; has a hole the size of a plate in each ear for the insertion of jewelry and possesses the habit in a remarkable degree of squirting water upon spectators and of maltreating with his trunk not only such persons as he is acquainted with, but even entire strangers; limps slightly with his right hind leg, and has a small scar in his left armpit caused by a former boil; had on, when stolen, a castle containing seats for fifteen persons, and a gold-cloth saddle-blanket the size of an ordinary carpet."

«Рост – 19 футов; длина от основания хобота до основания хвоста – 26 футов; длина хобота – 16 футов; длина хвоста – 6 футов; общая длина, включая хобот и хвост – 48 футов; длина бивней – 9 футов; уши – таких же пропорций; отпечатки ног похожи на те, что получаются, если бочку поставить стоймя в снег; цвет слона – грязно-белый; в каждом ухе имеется дырка размером в тарелку для украшений; имеет привычку окатывать зрителей водой и колотить хоботом не только тех, с кем он знаком, но и совершенно незнакомых людей; немного припадает на правую заднюю ногу, на левом предплечье, под мышкой – шрам от старого прыщика; в момент кражи на нем находился павильон на пятнадцать мест и золотая попона размером с ковер.

There were no mistakes. The inspector touched the bell, handed the description to Alaric, and said:

Ошибок не было. Инспектор позвонил в колокольчик, вручил описание Элэрику и сказал:

"Have fifty thousand copies of this printed at once and mailed to every detective office and pawnbroker's shop on the continent." Alaric retired. "There--so far, so good. Next, I must have a photograph of the property."

– Это нужно срочно отпечатать в количестве пятьдесят тысяч экземпляров и разослать по всем полицейским участкам и ломбардам на континенте. – Элэрик ушел. – Пока что все идет по плану. Теперь мне нужна фотография вашей собственности.

I gave him one. He examined it critically, and said:

Я дал ему фотографию. Он критически осмотрел ее и сказал:

"It must do, since we can do no better; but he has his trunk curled up and tucked into his mouth. That is unfortunate, and is calculated to mislead, for of course he does not usually have it in that position."

– Сойдет за неимением лучшего; но здесь у него хобот согнут и засунут в рот. Этим он намеревается сбить нас с толку, поскольку вряд ли он постоянно держит хобот в таком положении.

He touched his bell.

Он позвонил в колокольчик.

"Alaric, have fifty thousand copies of this photograph made the first thing in the morning, and mail them with the descriptive circulars."

– Элэрик, проследи, чтобы утром отпечатали пятьдесят тысяч копий этой фотографии и разошли вместе с описанием.

Alaric retired to execute his orders. The inspector said:

Элэрик отправился выполнять приказания. Инспектор сказал:

"It will be necessary to offer a reward, of course. Now as to the amount?"

– Конечно, будет необходимо предложить награду. Сколько вы не пожалеете?

"What sum would you suggest?"

– А сколько вы посоветуете не пожалеть?

"To begin with, I should say--well, twenty-five thousand dollars. It is an intricate and difficult business; there are a thousand avenues of escape and opportunities of concealment. These thieves have friends and pals everywhere--"

– Ну, я бы начал… э-э-э, с двадцати пяти тысяч долларов. Это хитросплетенный бизнес; существуют тысячи способов увернуться и возможностей скрыться. У этих воров дружки повсюду…

"Bless me, do you know who they are?"

– О, Боже, вы знаете, кто они?

The wary face, practised in concealing the thoughts and feelings within, gave me no token, nor yet the replying words, so quietly uttered:

Непроницаемое лицо, привыкшее не обнаруживать свои мысли и чувства, не дало мне на это никакого ответа; ответом не стали даже слова:

"Never mind about that. I may, and I may not. We generally gather a pretty shrewd inkling of who our man is by the manner of his work and the size of the game he goes after. We are not dealing with a pickpocket or a hall thief now, make up your mind to that. This property was not 'lifted' by a novice. But, as I was saying, considering the amount of travel which will have to be done, and the diligence with which the thieves will cover up their traces as they move along, twenty-five thousand may be too small a sum to offer, yet I think it worth while to start with that."

– Забудьте об этом. Может быть, я знаю, а может быть, и нет. Обычно мы получаем очень точную наводку на преступника, исходя из стиля его работы и размера его дичи. Карманники и магазинные воры – не наши клиенты, имейте это в виду. Ваше имущество «свистнул» не новичок. Но, как я и говорил, учитывая объем пути, который предстоит проделать, и тщательность, с которой ворам придется заметать следы, двадцать пять тысяч могут оказаться слишком небольшой суммой; все же я думаю, начать нужно с этого.

So we determined upon that figure as a beginning. Then this man, whom nothing escaped which could by any possibility be made to serve as a clue, said:

В итоге мы сошлись на том, что обозначенная сумма будет только началом. Затем этот человек, от которого ничего не ускользало, и который во всем был готов увидеть ключ к разгадке, сказал:

"There are cases in detective history to show that criminals have been detected through peculiarities, in their appetites. Now, what does this elephant eat, and how much?"

– История сыска знает случаи, когда личность преступника устанавливали по его гастрономическим вкусам. Итак: что и в каком объеме ест этот слон?

"Well, as to what he eats – he will eat anything. He will eat a man, he will eat a Bible--he will eat anything between a man and a Bible."

– Ну, что касается еды – ест он все. Он съест человека, он съест библию, он съест что угодно в промежутке между человеком и библией.

"Good, very good, indeed, but too general. Details are necessary – details are the only valuable things in our trade. Very well...as to men. At one meal – or, if you prefer, during one day – how man men will he eat, if fresh?"

– Отлично, просто отлично, но слишком в общих чертах. Необходимы детали; детали – это единственное, что в нашем деле заслуживает внимания. Отлично… что касается людей. За один прием пищи, или, если вам легче посчитать, – за один день, сколько людей он может съесть в свежем виде?

"He would not care whether they were fresh or not; at a single meal he would eat five ordinary men.

– Его не волнует, свежие они, или нет; за один прием пищи он съедает пятерых среднего размера.

"Very good; five men; we will put that down. What nationalities would he prefer?"

– Отлично, так и запишем – пятерых. А какие национальности он предпочитает?

"He is indifferent about nationalities. He prefers acquaintances, but is not prejudiced against strangers."

– У него нет расовых предрассудков. Предпочитает знакомых, но ничего не имеет и против незнакомцев.

"Very good. Now, as to Bibles. How many Bibles would he eat at a meal?"

– Замечательно. Теперь, что касается библий: сколько библий он съест за один присест?

"He would eat an entire edition."

– Дай ему волю – так весь тираж.

"It is hardly succinct enough. Do you mean the ordinary octavo, or the family illustrated?"

– Это недостаточно точно: вы имеете в виду стандартное издание или семейное с иллюстрациями?

"I think he would be indifferent to illustrations that is, I think he would not value illustrations above simple letterpress."

– Думаю, что к иллюстрациям он равнодушен, я имею в виду, что он не станет отдавать предпочтения иллюстрациям перед стандартным оттиском.

"No, you do not get my idea. I refer to bulk. The ordinary octavo Bible weighs about two pound; and a half, while the great quarto with the illustrations weighs ten or twelve. How many Dore Bibles would he eat at a meal?"

– Нет, вы не улавливаете моей мысли. Вернемся к объемам. Стандартное издание библии весит около двух с половиной фунтов, в то время как подарочное издание с иллюстрациями весит десять или двенадцать. Сколько библий с иллюстрациями Густава Доре сможет он съесть за один присест?

"If you knew this elephant, you could not ask. He would take what they had."

– Если бы вы знали этого слона, вы бы не спрашивали. Он возьмет все, что будет в книжной лавке.

"Well, put it in dollars and cents, then. We must get at it somehow. The Dore costs a hundred dollars a copy, Russia leather, beveled."

– Давайте переведем это в доллары и центы. Нужно как-то приступать к делу. Библия Дорэ стоит сотню долларов за штуку, переплет из русского пергамента, с золотым обрезом.

"He would require about fifty thousand dollars worth – say an edition of five hundred copies."

– Ему потребуется товара на сумму пять тысяч долларов, другими словами, тираж в пятьсот экземпляров.

"Now that is more exact. I will put that down. Very well; he likes men and Bibles; so far, so good. What else will he eat? I want particulars."

– Вот это уже точнее. Так и запишем. Отлично, он любит людей и библии; пока неплохо. А что еще он ест? Мне нужны детали.

"He will leave Bibles to eat bricks, he will leave bricks to eat bottles, he will leave bottles to eat clothing, he will leave clothing to eat cats, he will leave cats to eat oysters, he will leave oysters to eat ham, he will leave ham to eat sugar, he will leave sugar to eat pie, he will leave pie to eat potatoes, he will leave potatoes to eat bran; he will leave bran to eat hay, he will leave hay to eat oats, he will leave oats to eat rice, for he was mainly raised on it. There is nothing whatever that he will not eat but European butter, and he would eat that if he could taste it."

– Покончив с библиями, он примется за кирпичи; покончив с кирпичами, перейдет к бутылкам; покончив с бутылками, перейдет к одежде; покончив с одеждой, перейдет к кошкам; покончив с кошками, перейдет к устрицам; покончив с устрицами, перейдет к ветчине; покончив с ветчиной, перейдет к сахару; покончив с сахаром, перейдет к пирогам; покончив с пирогами, перейдет к картошке; покончив с картошкой перейдет к отрубям; покончив с отрубями, перейдет к сену; покончив с сеном, перейдет к овсу; покончив с овсом, перейдет к рису, поскольку рисом его кормили с самого детства. Нет ничего, что он не мог бы съесть, кроме французского масла, да и то он съел бы, если бы попробовал.

"Very good. General quantity at a meal--say about--"

– Отлично. Средний объем за один прием пищи составляет…

"Well, anywhere from a quarter to half a ton."

– Примерно от кварты до половины тонны

"And he drinks –"

– А пьет он…

"Everything that is fluid. Milk, water, whisky, molasses, castor oil, camphene, carbolic acid--it is no use to go into particulars; whatever fluid occurs to you set it down. He will drink anything that is fluid, except European coffee."

– Все, что течет. Молоко, воду, виски, черную патоку, касторовое масло, камфору, нашатырный спирт – ни к чему вдаваться в детали. Запишите себе любую жидкость, которая только придет в голову. Он пьет все, что течет, кроме французского кофе.

"Very good. As to quantity?"

– Отлично. А как насчет количества?

"Put it down five to fifteen barrels--his thirst varies; his other appetites do not."

– Запишите: от пяти до пятнадцати баррелей. Пьет он по-разному, а вот другие аппетиты у него не меняются.

"These things are unusual. They ought to furnish quite good clues toward tracing him."

– Это необычно. Это наверняка поможет нам напасть на его след.

He touched the bell.

Он позвонил в колокольчик.

"Alaric; summon Captain Burns."

– Элэрик, вызови капитана Бернса.

Burns appeared. Inspector Blunt unfolded the whole matter to him, detail by detail. Then he said in the clear, decisive tones of a man whose plans are clearly defined in his head and who is accustomed to command:

Появился Бернс. Инспектор Блант изложил ему ситуацию во всех подробностях. Затем он заговорил, и его ясный голос звучал, как у командира, чьи планы выстроились в голове в стройную шеренгу:

"Captain Burns, detail Detectives Jones, Davis, Halsey, Bates, and Hackett to shadow the elephant."

– Капитан Бернс, отправьте детективов Джонса, Дейвиса, Хейсли, Бейтса и Хэкета на поимку слона.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Detail Detectives Moses, Dakin, Murphy, Rogers, Tupper, Higgins, and Bartholomew to shadow the thieves."

– Отправьте детективов Моузеса, Дейкина, Мерфи, Роджерса, Таппера, Хиггинса и Бартоломью на поимку воров.

"Yes, sir."

– Есть, сэр

"Place a strong guard. A guard of thirty picked men, with a relief of thirty – over the place from whence the elephant was stolen, to keep strict watch there night and day, and allow none to approach--except reporters – without written authority from me."

– Поставьте сильную охрану – тридцать отборных людей и еще тридцать им на смену – вокруг того места, где был похищен слон, чтобы они несли круглосуточное наблюдение и не разрешали никому, кроме репортеров, туда приближаться без письменного разрешения от меня.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Place detectives in plain clothes in the railway; steamship, and ferry depots, and upon all roadways leading out of Jersey City, with orders to search all suspicious persons."

– Поставьте сыщиков в гражданской одежде на железной дороге, на паромах и пристанях и по всем дорогам, ведущим из Джерси-сити, с приказанием обыскивать всех подозрительных людей.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Furnish all these men with photograph and accompanying description of the elephant, and instruct them to search all trains and outgoing ferryboats and other vessels."

– Снабдите всех этих людей фотографией слона и его описанием и проинструктируйте их обыскивать все поезда, паромы и другие суда.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"If the elephant should be found, let him be seized, and the information forwarded to me by telegraph."

– Если слона найдут, то пусть его схватят, а информацию направят мне по телеграфу.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Let me be informed at once if any clues should be found footprints of the animal, or anything of that kind."

– Сообщите мне сразу же, если будет найдены любые улики: отпечатки ног животного или что-нибудь в этом роде.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Get an order commanding the harbor police to patrol the frontages vigilantly."

– Прикажите полиции усиленно патрулировать район гавани.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Despatch detectives in plain clothes over all the railways, north as far as Canada, west as far as Ohio, south as far as Washington."

– Отправьте сыщиков в штатском по всем железным дорогам к северу вплоть до Канады, на запад – до Огайо, на юг – до Вашингтона.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Place experts in all the telegraph offices to listen in to all messages; and let them require that all cipher despatches be interpreted to them."

– Внедрите своих людей во все отделения телеграфа, чтобы они прослушивали все сообщения, а зашифрованные сообщения пусть им переводят.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Let all these things be done with the utmost's secrecy--mind, the most impenetrable secrecy."

– Пусть все это выполняется в полной секретности, имейте в виду: в строжайшей секретности

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Report to me promptly at the usual hour."

– Докладывайте мне об всем немедленно в обычное для доклада время.

"Yes, Sir."

– Есть, сэр.

"Go!"

– Идите!

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

He was gone.

И он ушел.

Inspector Blunt was silent and thoughtful a moment, while the fire in his eye cooled down and faded out. Then he turned to me and said in a placid voice:

Несколько минут, в течение которых остывал пламень в его глазах, Инспектор Блант был молчалив и задумчив. Затем он повернулся ко мне и произнес своим обычным голосом.

"I am not given to boasting, it is not my habit; but--we shall find the elephant."

– Не в моих обычаях хвастаться, я вообще не хвастун, но мы найдем слона.

I shook him warmly by the hand and thanked him; and I felt my thanks, too. The more I had seen of the man the more I liked him and the more I admired him and marveled over the mysterious wonders of his profession. Then we parted for the night, and I went home with a far happier heart than I had carried with me to his office.

Я горячо потряс его руку и поблагодарил. Чем дольше я был знаком с этим человеком, тем больше им восхищался и благоговел перед таинством его профессии. Затем мы расстались на ночь, и я вернулся домой с гораздо более легким сердцем, чем до визита к инспектору.

II

II

Next morning it was all in the newspapers, in the minutest detail. It even had additions--consisting of Detective This, Detective That, and Detective The Other's "Theory" as to how the robbery was done, who the robbers were, and whither they had flown with their booty. There were eleven of these theories, and they covered all the possibilities; and this single fact shows what independent thinkers detectives are. No two theories were alike, or even much resembled each other, save in one striking particular, and in that one all the other eleven theories were absolutely agreed. That was, that although the rear of my building was torn out and the only door remained locked, the elephant had not been removed through the rent, but by some other (undiscovered) outlet. All agreed that the robbers had made that rent only to mislead the detectives. That never would have occurred to me or to any other layman, perhaps, but it had not deceived the detectives for a moment. Thus, what I had supposed was the only thing that had no mystery about it was in fact the very thing I had gone furthest astray in. The eleven theories all named the supposed robbers, but no two named the same robbers; the total number of suspected persons was thirty-seven. The various newspaper accounts all closed with the most important opinion of all-- that of Chief Inspector Blunt. A portion of this statement read as follows:

На следующее утро все до мельчайших подробностей было в газетах. Дополнительно были даже изложены мнения Детектива Такого-то и Детектива Другого-то относительно того, как была совершена кража, кто были преступники, и удалось ли им уже улизнуть. Версий было одиннадцать, и не было ни одной возможности, которую они бы не предусмотрели, что доказывает насколько независимое мышление у сыщиков. Не было двух одинаковых версий, не было двух даже похожих друг на друга, за исключением того, что одну поразительную особенность отметили абсолютно все: хотя задняя часть здания, где содержался слон, была разворочена, а единственная дверь оставалась на замке, слона увели не через пролом, а каким-то другим образом (как, остается загадкой). Все сходились на том, что пролом был сделан, чтобы сбить сыщиков со следа. Обывателю, вроде меня, такое и в голову не могло бы прийти, но сыщиков ни на секунду не удалось ввести в заблуждение. Таким образом, единственное, в чем я не видел загадки, оказалось самым таинственным. Что касается одиннадцати версий, то все они называли предполагаемых воров, но имена эти ни разу не повторялись; общее число подозреваемых равнялось тридцати семи. Все газетные сообщения заканчивались на самом авторитетном мнении – мнении Главного Инспектора Бланта. Говорилось в них примерно следующее:

The chief knows who the two principals are, namely," Brick" Daffy and "Red" McFadden. Ten days before the robbery was achieved he was already aware that it was to be attempted, and had quietly proceeded to shadow these two noted villains; but unfortunately on the night in question their track was lost, and before it could be found again the bird was flown – that is, the elephant.

«Главный инспектор знает, чьих это рук дельце: «Кирпича» Дэффи и «Рыжего» МакФэддена. Он знал об их коварных планах еще за десять дней до ограбления, и в полном спокойствии держал ситуацию под контролем, но, к несчастью, в ту злополучную ночь след был потерян, и птичка – то бишь слон – упорхнула.

Daffy and McFadden are the boldest scoundrels in the profession; the chief has reasons for believing that they are the men who stole the stove out of the detective headquarters on a bitter night last winter – in consequence of which the chief and every detective present were in the hands of the physicians before morning, some with frozen feet, others with frozen fingers, ears, and other members.

Дэффи и МакФэдден считаются самыми дерзкими из им подобных негодяев; у Главного инспектора есть основания полагать, что именно они стянули печку из Главного Полицейского Управления в морозную ночь прошлой зимой, в результате чего и Главный инспектор, и все, кто был с ним на дежурстве, еще до утра попали в руки врачей: кто с отмороженными ступнями, кто – с пальцами, кто – с ушами, а кто – и с другими членами.»

When I read the first half of that I was more astonished than ever at the wonderful sagacity of this strange man. He not only saw everything in the present with a clear eye, but even the future could not be hidden from him. I was soon at his office, and said I could not help wishing he had had those men arrested, and so prevented the trouble and loss; but his reply was simple and unanswerable:

Прочитав первую половину заметки, я был поражен удивительной мудрости этого неординарного человека. Он не только ясным взглядом озирал настоящее, но и будущее не было скрыто от его взора. Вскоре я уже был в его кабинете и не мог удержаться от пожелания того, чтобы впредь преступники арестовывались немного заблаговременно. Однако его ответ был прост и непререкаем.

"It is not our province to prevent crime, but to punish it. We cannot punish it until it is committed."

– Не наше дело предотвращать преступление, наше дело – наказывать. А наказать мы не можем, пока преступление не совершено.

I remarked that the secrecy with which we had begun had been marred by the newspapers; not only all our facts but all our plans and purposes had been revealed; even all the suspected persons had been named; these would doubtless disguise themselves now, or go into hiding.

Я позволил себе заметить, что секретность, в которой мы начинали дело, была полностью уничтожена газетами; были обнародованы не только факты, но и наши планы и предположения, а также названы все подозреваемые. А это наверняка сподвигнет преступников лечь на дно.

"Let them. They will find that when I am ready for them my hand will descend upon them, in their secret places, as unerringly as the hand of fate. As to the newspapers, we must keep in with them. Fame, reputation, constant public mention--these are the detective's bread and butter. He must publish his facts, else he will be supposed to have none; he must publish his theory, for nothing is so strange or striking as a detective's theory, or brings him so much wonderful respect; we must publish our plans, for these the journals insist upon having, and we could not deny them without offending. We must constantly show the public what we are doing, or they will believe we are doing nothing. It is much pleasanter to have a newspaper say, 'Inspector Blunt's ingenious and extraordinary theory is as follows,' than to have it say some harsh thing, or, worse still, some sarcastic one."

– Пусть. Когда я буду готов, они убедятся в том, что моя рука накроет их и в самых потаенных местах, столь же неотвратимо, как и рука судьбы. Что касается газет, то мы должны и дальше выступать единым фронтом. Слава, репутация, общественное мнение – все это хлеб для сыщика. Да и масло тоже. Сыщик должен публиковать свои факты, иначе фактов не будет вообще; он должен публиковать свою версию, поскольку ничто, кроме его собственной поразительной версии не принесет ему уважения; мы должны публиковать свои планы, потому что на этом настаивают журналы, а им отказывать нехорошо. Мы должны постоянно показывать публике свою работу, не то публика убедится в том, что мы ничего не делаем. Гораздо лучше прочитать в газете: «Гениальная теория инспектора Бланта состоит в том-то», что дать журналистам возможность сказать о вас какую-нибудь колкость; или, что еще хуже, поиронизировать.

"I see the force of what you say. But I noticed that in one part of your remarks in the papers this morning you refused to reveal your opinion upon a certain minor point."

– Все, что вы говорите, очень убедительно. Но я заметил, что в одном из своих сегодняшних интервью вы отказываетесь сообщить свое мнение об одной незначительной детали.

"Yes, we always do that; it has a good effect. Besides, I had not formed any opinion on that point, anyway."

– Да, мы всегда так делаем, это производит хороший эффект. Кроме того, я еще не сформировал свое мнение об этой детали.

I deposited a considerable sum of money with the inspector, to meet current expenses, and sat down to wait for news. We were expecting the telegrams to begin to arrive at any moment now. Meantime I reread the newspapers and also our descriptive circular, and observed that our twenty-five thousand dollars reward seemed to be offered only to detectives. I said I thought it ought to be offered to anybody who would catch the elephant. The inspector said:

Я оставил инспектору значительную сумму на компенсацию расходов и присел в ожидании новостей. Телеграммы могли начать приходить в любой момент. Покамест я перечитывал газеты с описанием слона и заметил, что вознаграждение в 25 тысяч долларов, похоже, предлагалось только сыщикам. Я сказал, что считаю нужным предложить его любому, кто поймает слона. Инспектор сказал.

"It is the detectives who will find the elephant; hence the reward will go to the right place. If other people found the animal, it would only be by watching the detectives and taking advantage of clues and indications stolen from them, and that would entitle the detectives to the reward, after all. The proper office of a reward is to stimulate the men who deliver up their time and their trained sagacities to this sort of work, and not to confer benefits upon chance citizens who stumble upon a capture without having earned the benefits by their own merits and labors."

– Слона найдут сыщики, так что награда отправится по правильному адресу. А если животное обнаружат другие люди, то лишь благодаря наблюдению за сыщиками и присвоению улик и вещественных доказательств. Так что в конечном итоге сыщики все равно будут достойны награды. Истинный смысл вознаграждения в том, чтобы стимулировать людей, тратящих на нашей работе ум и силы, а не в том, чтобы подкинуть деньжат случайному прохожему, который шел, да и споткнулся о пропажу.

This was reasonable enough, certainly. Now the telegraphic machine in the corner began to click, and the following despatch was the result:

Разумеется, в этом был глубокий смысл. Но вот начал стрекотать телеграфный аппарат в углу, и к нам выползло следующее сообщение:

FLOWER STATION, N. Y., 7.30 A.M.

Флауэр Стейшн, штат Нью Йорк, 7.30 утра

Have got a clue. Found a succession of deep tracks across a farm near here. Followed them two miles east without result; think elephant went west. Shall now shadow him in that direction. DARLEY, Detective.

Ценная улика. Обнаружил цепочку глубоких следов через соседнюю ферму. Шел по ним две мили на восток без результата. Думаю, что слон ушел на запад. Теперь буду преследовать его в этом направлении. Детектив Дарли

"Darley's one of the best men on the force," said the inspector. "We shall hear from him again before long."

– Дарли у нас один из лучших, – сообщил инспектор, – мы о нем скоро еще услышим.

Telegram No. 2 came:

Пришла телеграмма № 2:

BARKER'S, N. J., 7.40 A.M.

Баркерз, штат Нью Джерси, 7.40 утра.

Just arrived. Glass factory broken open here during night, and eight hundred bottles taken. Only water in large quantity near here is five miles distant. Shall strike for there. Elephant will be thirsty. Bottles were empty. DARLEY, Detective.

Только что прибыл на место. Ночью взломана дверь на стекольной фабрике, пропало 800 бутылок. Вокруг в радиусе пяти миль – одна вода в большом количестве. Устраиваю засаду. Слон захочет пить. Бутылки были пустыми. Детектив Дарли

"That promises well, too," said the inspector.

– Тоже хорошие новости, – сказал инспектор.

"I told you the creature's appetites would not be bad clues."

– Я вам говорил, что его аппетит не будет плохой уликой/

Telegram No. 3:

Телеграмма №3

TAYLORVILLE, L. I. 8.15 A.M.

Тейлорвиль, штат Иллионойс, 8.15 утра.

A haystack near here disappeared during night. Probably eaten. Have got a clue, and am off. HUBBARD, Detective.

За ночь тут пропал стог сена. Возможно, съеден. Напал на след, выезжаю. Детектив Хаббард

"How he does move around!" said the inspector "I knew we had a difficult job on hand, but we shall catch him yet."

– Вы посмотрите, на какие расстояния он перемещается! – воскликнул инспектор. – Я знал, что у нас трудный случай, но все же слон будет наш!

FLOWER STATION, N. Y., 9 A.M.

Флауэр Стейшн, штат Нью Йорк, 9 утра

Shadowed the tracks three miles westward. Large, deep, and ragged. Have just met a farmer who says they are not elephant-tracks. Says they are holes where he dug up saplings for shade-trees when ground was frozen last winter. Give me orders how to proceed. DARLEY, Detective.

Шел по следу три мили на запад. Следы большие, глубокие, неровные. Только что встретил фермера, который сказал, что это не слоновьи следы. Сказал, что это ямы, которые он выкопал под яблони, вместо тех, что вымерзли прошлой зимой. Жду дальнейших указаний. Детектив Дарли

"Aha! a confederate of the thieves! The thing, grows warm," said the inspector.

– Ага! Да это вор из воров! Становится все горячее, – сказал инспектор.

He dictated the following telegram to Darley:

Он продиктовал Дарли следующую телеграмму:

Arrest the man and force him to name his pals. Continue to follow the tracks to the Pacific, if necessary. Chief BLUNT.

Арестуйте этого человека и заставьте его назвать своих сообщников. При необходимости идите по следу до Тихого океана. Главный инспектор Блант

Next telegram:

Следующая телеграмма:

CONEY POINT, PA., 8.45 A.M.

Конвей Пойнт, штат Пенсильвания, 8.45 утра.

Gas office broken open here during night and three month; unpaid gas bills taken. Have got a clue and am away. MURPHY, Detective.

Взломан офис газовой компании. Похищены неоплаченные счета за три месяца. Напал на след, выезжаю. Детектив Мерфи

"Heavens!" said the inspector; "would he eat gas bills?"

– О, Боже, – сказал инспектор. – Неужели счета он тоже ест?

"Through ignorance - yes; but they cannot support life. At least, unassisted."

– Да, но по невежеству – ведь они не питательны. Разве что, чем-то их закусывать.

Now came this exciting telegram:

И вот пришла эта потрясающая телеграмма:

IRONVILLE, N. Y., 9.30 A.M.

Айронвиль, штат Нью-Йорк, 9.30 утра.

Just arrived. This village in consternation. Elephant passed through here at five this morning. Some say he went east some say west, some north, some south – but all say they did not wait to notice, particularly. He killed a horse; have secure a piece of it for a clue. Killed it with his trunk; from style of blow, think he struck it left-handed. From position in which horse lies, think elephant traveled northward along line Berkley Railway. Has four and a half hours' start, but I move on his track at once. HAWES, Detective

Только что прибыл на место. Вся деревня в смятении. Слон прошел тут в пять утра. Кто говорит, что он пошел на запад, кто – на восток, кто – на север, кто – на юг, но все говорят, что точно они не проследили. Слон убил лошадь; кусок лошади прилагаю как вещественное доказательство. Убийство было совершено хоботом в виде удара, думаю, что били с левой руки. Судя по тому, как лежит лошадиный труп, думаю, что слон пошел на север по шпалам Берклийской железнодорожной линии. У него фора четыре часа с четвертью, но думаю, что нападу на след сразу же. Детектив Хоуз.

I uttered exclamations of joy. The inspector was as self-contained as a graven image. He calmly touched his bell.

Я издал радостное восклицание. Инспектор был невозмутим, как мраморное изваяние. Он спокойно позвонил в колокольчик.

"Alaric, send Captain Burns here."

– Элэрик, пришлите сюда капитана Бернса.

Burns appeared.

Появился Бернс.

"How many men are ready for instant orders?"

– Сколько человек ждут немедленных распоряжений?

"Ninety-six, sir."

– Девяносто шесть, сэр.

"Send them north at once. Let them concentrate along the line of the Berkley road north of Ironville."

– Немедленно пошлите их на север. Пусть сконцентрируются вдоль Берклийской железнодорожной линии к северу от Айронвиля.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Let them conduct their movements with the utmost secrecy. As fast as others are at liberty, hold them for orders."

– Пусть совершают передвижение в строгой секретности. Как только другие освободятся, пусть ждут приказаний.

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

"Go!"

– Идите!

"Yes, sir."

– Есть, сэр.

Presently came another telegram:

В этот момент пришла еще одна телеграмма:

SAGE CORNERS, N. Y., 10.30.

Сейдж Корнерз, штат Нью-Йорк,10.30 утра.

Just arrived. Elephant passed through here at 8.15. All escaped from the town but a policeman. Apparently elephant did not strike at policeman, but at the lamp-post. Got both. I have secured a portion of the policeman as clue. STUMM, Detective.

Только что прибыл на место. Слон прошел здесь в 8.15. Из города спаслись все, кроме полицейского. Очевидно, слон хотел ударить не по полицейскому, а по фонарю. Уничтожены оба. Часть тела полицейского прилагается в качестве вещественного доказательства. Детектив Стамм

"So the elephant has turned westward," said the inspector. "However, he will not escape, for my men are scattered all over that region."

– Значит, слон повернул на запад, – сказал инспектор. – Тем не менее, сбежать ему не удастся, потому что мои люди стерегут его на всем этом направлении

The next telegram said:

Следующая телеграмма гласила:

GLOVER'S, 11.15

Гловерз, 11.15

Just arrived. Village deserted, except sick and aged. Elephant passed through three-quarters of an hour ago. The anti-temperance mass-meeting was in session; he put his trunk in at a window and washed it out with water from cistern. Some swallowed it--since dead; several drowned. Detectives Cross and O'Shaughnessy were passing through town, but going south, so missed elephant. Whole region for many miles around in terror- -people flying from their homes. Wherever they turn they meet elephant, and many are killed. BRANT, Detective.

Только что прибыл на место. В деревне никого, кроме стариков и больных. Слон прошел здесь три четверти часа назад. Шло заседание общества противников трезвости; он просунул хобот в окно и смыл их водой из цистерны. Кто-то нахлебался воды – исход смертельный, кто-то утонул. Детективы Кросс и О Шонесси, как раз проходили через город, но, двигаясь на юг, разминулись со слоном. Вся область на много миль охвачена ужасом, люди бегут из своих домов. Куда бы они не повернули, слон встает у них на пути. Многочисленные жертвы. Детектив Брант.

I could have shed tears, this havoc so distressed me. But the inspector only said:

Я едва сдержал слезы – так меня потрясла картина всеобщего бедствия. Но инспектор только сказал:

"You see - we are closing in on him. He feels our presence; he has turned eastward again."

– Видно мы подобрались к нему совсем близко. Он чует нас, и снова повернул на восток.

Yet further troublous news was in store for us. The telegraph brought this:

Но у судьбы еще были печальные новости про запас. Вот, что принесла следующая телеграмма:

HOGANSPORT, 12.19.

Хоганспорт, 12.19.

Just arrived. Elephant passed through half an hour ago, creating wildest fright and excitement. Elephant raged around streets; two plumbers going by, killed one, other escaped. Regret general. O'FLAHERTY, Detective.

Только что прибыл на место. Слон прошел полчаса назад, вызывая ужас и панику. Промчался по улицам, навстречу – два слесаря, один убит, другой спасся. Мои соболезнования. Детектив O'Флегерти.

"Now he is right in the midst of my men," said the inspector. "Nothing can save him."

– Теперь он прямо в гуще моих людей, – сказал инспектор, – ничто его не спасет.

A succession of telegrams came from detectives who were scattered through New Jersey and Pennsylvania, and who were following clues consisting of ravaged barns, factories, and Sunday-school libraries, with high hopes-hopes amounting to certainties, indeed. The inspector said:

Телеграмма за телеграммой приходили от сыщиков, разбросанных по Нью-Джерси и Пенсильвании и идущих по следам, состоявшим из растоптанных амбаров, разгромленных фабрик и съеденных библиотек воскресной школы. Инспектор говорил:

"I wish I could communicate with them and order them north, but that is impossible. A detective only visits a telegraph office to send his report; then he is off again, and you don't know where to put your hand on him."

– Как я хотел бы связаться с ними и отправить их на север, но это невозможно. Сыщик приходит на телеграф только за тем, чтобы отправить свой отчет, а потом он неуловим.

Now came this despatch:

Пришло сообщение:

BRIDGEPORT, CT., 12.15.

Бриджпорт, штат Коннектикут, 12.15.

Barnum offers rate of $4,000 a year for exclusive privilege of using elephant as traveling advertising medium from now till detectives find him. Wants to paste circus-posters on him. Desires immediate answer. BOGGS, Detective.

Барнум предлагает $4,000 в год за эксклюзивное право использования слонa как ходячую рекламу с настоящего момента до тех пор, пока сыщики его не поймают. Хочет обклеивать его цирковыми афишами. Просит ответить немедленно. Детектив Боггз.

"That is perfectly absurd!" I exclaimed.

– Но это же абсурд! – вскричал я.

"Of course it is," said the inspector. "Evidently Mr. Barnum, who thinks he is so sharp, does not know me – but I know him."

– Конечно, – сказал инспектор. – Очевидно, Мистер Барнум полагает, что он умнее всех, но он меня еще не знает. А вот я его знаю.

Then he dictated this answer to the despatch:

После чего он продиктовал свой ответ:

Mr. Barnum's offer declined. Make it $7,000 or nothing. Chief BLUNT.

Предложение Барнума отклонить. Или $7,000 или ничего. Главный инспектор Блант

"There. We shall not have to wait long for an answer. Mr. Barnum is not at home; he is in the telegraph office – it is his way when he has business on hand. Inside of three –"

– Ну вот. Теперь нам долго ждать не придется. Мистер Барнум сейчас не дома, а на телеграфе – деловой хватки ему не занимать. Через три…

Done. P. T. BARNUM.

Согласен. П. T. Барнум.

So interrupted the clicking telegraphic instrument. Before I could make a comment upon this extraordinary episode, the following despatch carried my thoughts into another and very distressing channel:

Нас перебило стрекотание телеграфа. Прежде, чем я мог прокомментировать эту неординарную сделку, следующее сообщение унесло мои мысли в другом, очень грустном направлении:

BOLIVIA, N. Y., 12.50.

Боливия, штат Нью-Йорк, 12.50.

Elephant arrived here from the south and passed through toward the forest at 11.50, dispersing a funeral on the way, and diminishing the mourners by two. Citizens fired some small cannon-balls into him, and they fled. Detective Burke and I arrived ten minutes later, from the north, but mistook some excavations for footprints, and so lost a good deal of time; but at last we struck the right trail and followed it to the woods. We then got down on our hands and knees and continued to keep a sharp eye on the track, and so shadowed it into the brush. Burke was in advance. Unfortunately the animal had stopped to rest; therefore, Burke having his head down, intent upon the track, butted up against the elephant's hind legs before he was aware of his vicinity. Burke instantly arose to his feet, seized the tail, and exclaimed joyfully, "I claim there-- "but got no further, for a single blow of the huge trunk laid the brave fellow's fragments low in death. I fled rearward, and the elephant turned and shadowed me to the edge of the wood, making tremendous speed, and I should inevitably have been lost, but that the remains of the funeral providentially intervened again and diverted his attention. I have just learned that nothing of that funeral is now left; but this is no loss, for there is abundance of material for another. Meantime, the elephant has disappeared again. MULROONEY, Detective.

Слон появился с юга и прошел через лес в 11.50, разогнав по пути похоронную процессию и вдвое уменьшив число скорбящих. Горожане дали по нему несколько залпов из мелкокалиберных пушек и разбежались. Мы с детективом Берком появились с севера спустя десять минут, но ошибочно приняли свежевырытые могилы за отпечатки слоновьих ног и потеряли много времени. Но в итоге мы вышли на правильный след и по нему ушли в лес. Чтобы следить за отпечатками слоновьих ног как можно пристальнее, нам пришлось встать на четвереньки, что завело нас в густой подлесок. Берк полз первым. К несчастью, слон к тому моменту остановился передохнуть, и Берк, едва не пахавший носом землю, врезался головой в слоновьи задние ноги прежде, чем успел их заметить. Берк мгновенно вскочил на ноги, вцепился в хвост и в восторге заорал: «Награда мо…» но закончить не успел, потому что один-единственный удар хобота уложил наповал этого бравого парня. Я ударился в отступление, а слон развернулся и гнался за мной до опушки леса, развивая поразительную скорость. Я бы наверняка пропал, но тут – о счастливый случай!– нам на пути опять попались остатки похоронной процессии и отвлекли внимание слона. Мне только что сообщили, что от покойника ничего не осталось, но это нельзя считать потерей, поскольку материала для новых похорон предостаточно. Тем временем слон опять исчез. Детектив Малруни.

We heard no news except from the diligent and confident detectives scattered about New Jersey, Pennsylvania, Delaware, and Virginia--who were all following fresh and encouraging clues--until shortly after 2 P.M., when this telegram came:

В дальнейшем мы получали сообщения лишь от надежных и проверенных сыщиков, идущих по горячим следам, разбросанным по территории Нью Джерси, Пенсильвании, Делавэра и Вирджинии, как вдруг около 2 часов дня пришла следующая телеграмма:

BAXTER CENTER, 2.15.

Бакстер Центр, 2.15.

Elephant been here, plastered over with circus-bills, any broke up a revival, striking down and damaging many who were on the point of entering upon a better life. Citizens penned him up and established a guard. When Detective Brown and I arrived, some time after, we entered inclosure and proceeded to identify elephant by photograph and description. All masks tallied exactly except one, which we could not see – the boil-scar under armpit. To make sure, Brown crept under to look, and was immediately brained – that is, head crushed and destroyed, though nothing issued from debris. All fled so did elephant, striking right and left with much effect. He escaped, but left bold blood-track from cannon-wounds. Rediscovery certain. He broke southward, through a dense forest. BRENT, Detective.

Слон появился здесь обклеенный цирковыми афишами в самый разгар проповеди, сбивая с ног тех, кто шел причаститься тайн Христовых. Горожанам удалось загнать его в сарай и выставить стражу. Когда через некоторое время подоспели мы с детективом Брауном, то решили сверить слона с его фотографией и описанием. Все приметы полностью сходились, за исключением шрама от прыщика под мышкой. Чтобы окончательно убедиться в личности пойманного субъекта, Браун проник под мышку к слону. Там его голова была немедленно размозжена, однако, никакой субстанции, напоминающей мозг, в ней не оказалось. Все разбежались, слон сделал то же самое, нанося разящие удары во все стороны. Ему удалось скрыться, оставив за собой кровавый след от пушечных ранений. Повторное его обнаружение неминуемо. Он пробирается на юг через густой лес. Детектив Брент.

That was the last telegram. At nightfall a fog shut down which was so dense that objects but three feet away could not be discerned. This lasted all night. The ferry-boats and even the omnibuses had to stop running.

Эта телеграмма оказалась последней. К вечеру сгустился такой плотный туман, что невозможно было различить предметы на расстоянии трех шагов. Так продолжалось всю ночь. Паромам и даже автобусам пришлось прекратить движение.

III

III

Next morning the papers were as full of detective theories as before; they had all our tragic facts in detail also, and a great many more which they had received from their telegraphic correspondents. Column after column was occupied, a third of its way down, with glaring head-lines, which it made my heart sick to read. Their general tone was like this:

На следующее утро газеты все так же были полны различных версий преступления; в них был подробный отчет обо всех трагических событиях минувшего дня, включая те, о которых нас не известили наши корреспонденты. Заголовки размером с добрую треть каждой газетной колонки заставляли мое сердце цепенеть. Общий тон был следующим:

THE WHITE ELEPHANT AT LARGE! HE MOVES UPON HIS FATAL MARCH WHOLE VILLAGES DESERTED BY THEIR FRIGHT-STRICKEN OCCUPANTS! PALE TERROR GOES BEFORE HIM, DEATH AND DEVASTATION FOLLOW AFTER! AFTER THESE, THE DETECTIVES! BARNS DESTROYED, FACTORIES GUTTED, HARVESTS DEVOURED, PUBLIC ASSEMBLAGES DISPERSED, ACCOMPANIED BY SCENES OF CARNAGE IMPOSSIBLE TO DESCRIBE! THEORIES OF THIRTY-FOUR OF THE MOST DISTINGUISHED DETECTIVES ON THE FORCES! THEORY OF CHIEF BLUNT!

СМЕРТОНОСНЫЙ МАРШ БЕЛОГО СЛОНА! ОБЪЯТЫЕ СТРАХОМ СЕЛЯНЕ ПОКИДАЮТ СВОИ ДЕРЕВНИ. ВПЕРЕДИ НЕГО – ТИХИЙ УЖАС, ПОЗАДИ – СМЕРТЬ И РАЗРУШЕНИЕ! СЫЩИКИ ИДУТ ПО СЛЕДУ! АМБАРЫ И ФАБРИКИ СМЕТЕНЫ С ЛИЦА ЗЕМЛИ, ПОСЕВЫ ВЫТОПТАНЫ, СТОГА РАЗМЁТАНЫ, ЗЕМЛЕДЕЛЬЦЫ РАСТОПТАНЫ. КРОВАВЫЕ СЦЕНЫ НЕ ПОДДАЮТСЯ ОПИСАНИЮ! ВЕРСИИ ТРИДЦАТИ ЧЕТЫРЕХ ВИДНЕЙШИХ ДЕТЕКТИВОВ! ВЕРСИЯ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА БЛАНТА!

"There!" said Inspector Blunt, almost betrayed into excitement, "this is magnificent! This is the greatest windfall that any detective organization ever had. The fame of it will travel to the ends of the earth, and endure to the end of time, and my name with it."

– Ну вот, – сказал инспектор Блант, с трудом скрывая счастливое возбуждение. – Вот это – потрясающе! Ни одна другая сыскная организация еще не поднимала такого шума. Слава об этом распространится по всем концам земли до конца времен и навеки будет связана с моим именем!

But there was no joy for me. I felt as if I had committed all those red crimes, and that the elephant was only my irresponsible agent. And how the list had grown! In one place he had "interfered with an election and killed five repeaters." He had followed this act with the destruction of two pool fellows, named O'Donohue and McFlannigan, who had "found a refuge in the home of the oppressed of all lands only the day before, and were in the act of exercising for the first time the noble right of American citizens at the polls, when stricken down by the relentless hand of the Scourge of Siam." In another, he had "found a crazy sensation- preacher preparing his next season's heroic attacks on the dance, the theater, and other things which can't strike back, and had stepped on him." And in still another place he had "killed a lightning-rod agent." And so the list went on, growing redder and redder, and more and more heartbreaking. Sixty persons had been killed, and two hundred and forty wounded. All the accounts bore just testimony to the activity and devotion of the detectives, and all closed with the remark that "three hundred thousand citizen; and four detectives saw the dread creature, and two of the latter he destroyed."

Но у меня не было повода для радости. Я чувствовал себя так, как если бы сам совершил все эти кровавые преступления, а слон был всего лишь моим бессловесным орудием. И ведь список преступлений все рос и рос! В одном городке он «ворвался на выборы и убил пятерых подставных избирателей». За этим последовало уничтожение двух несчастных по имени O'Донохью и МакФлэннеган, которые «всего за день до кончины нашли убежище на священной американской земле, дающей приют каждому угнетенному, и впервые готовились исполнить высокий гражданский долг у избирательной урны, когда их поразила коварная Рука Сиама.» В другом городе «он обнаружил фанатичного проповедника, который как раз вел сезонную атаку на танцы, представления и другие вещи, которые не могут дать сдачи.» Проповедник был раздавлен. А еще в одной деревне он убил «агента по продаже громоотводов». Так и рос этот скорбный список, становясь все более и более кровавым и душераздирающим. Убитыми числилось уже 60 человек, ранеными – 240. Однако все эти цифры приводились лишь как свидетельство нечеловеческой энергии сыщиков и их преданности своему делу. И все сообщения заканчивались следующими словами: «300 000 мирных граждан и 4 сыщика видели слона-убийцу мертвым, после чего двое сыщиков погибли от его руки.

I dreaded to hear the telegraphic instrument begin to click again. By and by the messages began to pour in, but I was happily disappointed in they nature. It was soon apparent that all trace of the elephant was lost. The fog had enabled him to search out a good hiding-place unobserved. Telegrams from the most absurdly distant points reported that a dim vast mass had been glimpsed there through the fog at such and such an hour, and was "undoubtedly the elephant." This dim vast mass had been glimpsed in New Haven, in New Jersey, in Pennsylvania, in interior New York, in Brooklyn, and even in the city of New York itself! But in all cases the dim vast mass had vanished quickly and left no trace. Every detective of the large force scattered over this huge extent of country sent his hourly report, and each and every one of them had a clue, and was shadowing something, and was hot upon the heels of it.

Когда телеграфный аппарат вновь застрекотал, я пришел в ужас. Но по мере того, как из него выползало сообщение, я начинал дышать с облегчением. Становилось очевидно, что след слона потерян. Туман дал ему возможность найти хорошее убежище. Телеграммы с мест, до смешного удаленных друг от друга, сообщали, что сквозь густую пелену в таком-то часу проступала какая-то громадная темная масса, «несомненно, слон». Эта громадная темная масса была замечена в Нью Хейвене, Нью Джерси, Пенсильвании, в Бруклине и даже в самом Нью-Йорке! Но в каждом из этих случаев громадная темная масса быстро и бесследно исчезала. Каждый сыщик из тех, что в поте лица обшаривали всю страну, ежечасно посылал свой отчет, каждый из них обладал свежими уликами, шел по следу и наступал слону на пятки.

But the day passed without other result.

Но день прошел безрезультатно.

The next day the same.

И следующий – тоже.

The next just the same.

И следующий.

The newspaper reports began to grow monotonous with facts that amounted to nothing, clues which led to nothing, and theories which had nearly exhausted the elements which surprise and delight and dazzle.

Репортеры начинали скучать от того, что количество собранных фактов ни к чему не приводит, улики никого не уличают, а в версиях преступления уже не осталось ничего, что зацепило бы внимание публики.

By advice of the inspector I doubled the reward.

По совету инспектора я удвоил награду.

Four more dull days followed. Then came a bitter blow to the poor, hard-working detectives – the journalists declined to print their theories, and coldly said, "Give us a rest."

Прошло еще два унылых дня. А потом изнемогающих от усилий сыщиков постиг жестокий удар: журналисты отказались печатать их версии, холодно заявив: «Дайте нам от вас отдохнуть!»

Two weeks after the elephant's disappearance I raised the reward to seventy-five thousand dollars by the inspector's advice. It was a great sum, but I felt that I would rather sacrifice my whole private fortune than lose my credit with my government. Now that the detectives were in adversity, the newspapers turned upon them, and began to fling the most stinging sarcasms at them. This gave the minstrels an idea, and they dressed themselves as detectives and hunted the elephant on the stage in the most extravagant way. The caricaturists made pictures of detectives scanning the country with spy-glasses, while the elephant, at their backs, stole apples out of their pockets. And they made all sorts of ridiculous pictures of the detective badge – you have seen that badge printed in gold on the back of detective novels, no doubt it is a wide-staring eye, with the legend, "WE NEVER SLEEP." When detectives called for a drink, the would-be facetious barkeeper resurrected an obsolete form of expression and said, "Will you have an eye-opener?" All the air was thick with sarcasms.

Через две недели после исчезновения слона я, по совету инспектора, поднял награду до 75 000 долларов. Это была огромная сумма, но я готов был поставить на карту все свое состояние, лишь бы не потерять доверие моего правительства. Благодаря этому сыщики снова вернулись на страницы газет – но уже в качестве объекта для сарказма. В театрах стало модным играть «охоту на слона», причем актеры превращали сыскное дело в безобразный фарс. Карикатуристы изображали сыщиков, рыскающих с подзорной трубой по всей стране, в то время как слон у них за спиной воровал яблоки из их же карманов. Но наилучший повод для насмешек подал значок детектива с надписью «НЕДРЕМЛЮЩЕЕ ОКО», вы наверняка видели такие значки на обложках детективных романов. Куда бы сыщик ни зашел промочить горло, бармен с невинным видом спрашивал его: «Вам подать открывашку для глаз?» Короче, сарказм носился в воздухе.

But there was one man who moved calm, untouched, unaffected, through it all. It was that heart of oak, the chief inspector. His brave eye never drooped, his serene confidence never wavered.

Лишь один человек оставался среди всего этого спокоен и невозмутим. Это был он, человек с железными нервами, Главный инспектор. Его бесстрашный взгляд никогда не опускался перед вашим взглядом, его уверенность в себе была непоколебима.

He always said:

Он продолжал говорить:

"Let them rail on; he laughs best who laughs last."

– Пусть себе насмехаются, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

My admiration for the man grew into a species of worship. I was at his side always. His office had become an unpleasant place to me, and now became daily more and more so. Yet if he could endure it I meant to do so also – at least, as long as I could. So I came regularly, and stayed – the only outsider who seemed to be capable of it. Everybody wondered how I could; and often it seemed to me that I must desert, but at such times I looked into that calm and apparently unconscious face, and held my ground.

Мое восхищение этим человеком перерастало в преклонение. Теперь я всегда был подле него. Его контора становилась для меня все неприятнее день ото дня, но до тех пор, пока в ней оставался ОН, я был готов выдержать любое отвращение. Поэтому я регулярно заходил туда и оставался надолго – единственный, кому это удавалось, кроме сотрудников. Все удивлялись моей стойкости; и часто мне казалось, что я вот-вот не выдержу, но стоило мне в этот момент заглянуть в его бесстрастное лицо, как я понимал, что нельзя отступать.

About three weeks after the elephant's disappearance I was about to say, one morning, that I should have to strike my colors and retire, when the great detective arrested the thought by proposing one more superb and masterly move.

Однажды утром, через три недели после исчезновения слона был уже готов сдаться, когда этот великий сыщик буквально заворожил меня, предложив один мастерский ход.

This was to compromise with the robbers. The fertility of this man's invention exceeded anything I have ever seen, and I have had a wide intercourse with the world's finest minds. He said he was confident he could compromise for one hundred thousand dollars and recover the elephant. I said I believed I could scrape the amount together, but what would become of the poor detectives who had worked so faithfully? He said:

Идея состояла в том, чтобы пойти на сделку с ворами. Размах воображения этого человека превосходил, все, с чем я прежде сталкивался, а мне доводилось встречаться со многими блестящими умами. Он сказал, что верит в возможность сделки и в возвращение слона за 100 000 долларов. Я ответил, что деньги-то я наскребу, но вот несчастные сыщики, которые так усердно трудились, останутся ни с чем. Он сказал:

"In compromises they always get half."

– Когда мы идем на сделку, они всегда получают половину.

This removed my only objection. So the inspector wrote two notes, in this form:

Больше возражений у меня не было, и инспектор написал две записки следующего содержания:

DEAR MADAM, Your husband can make a large sum of money (and be entirely protected from the law) by making an immediate, appointment with me. Chief BLUNT.

Уважаемая леди! Ваш муж может получить значительную сумму (при этом он будет полностью защищен законом) если согласится на немедленную встречу со мной. Главный инспектор Блант

He sent one of these by his confidential messenger to the "reputed wife" of Brick Duffy, and the other to the reputed wife of Red McFadden.

С доверенным посыльным он отослал одну из них «достойной супруге» Кирпича Даффи, а вторую – «достойной супруге» Рыжего МакФэддена.

Within the hour these offensive answers came:

Через час пришли следующие оскорбительные ответы:

YE OWLD FOOL: brick Duffys bin ded 2 yere. BRIDGET MAHONEY.

Старый пень! Кирпич Даффи уже два года как кормит червей!

Бриджет Мэхони.

CHIEF BAT, Red McFadden is hung and in heving 18 month. Any Ass but a detective know that. MARY O'HOOLIGAN.

Мистер Вчерашний День! Рыжего МакФэддена вздернули 18 месяцев назад. Об этом знает каждая тупая задница, кроме сыщиков. Мэри O'Хулиган.

"I had long suspected these facts," said the inspector; "this testimony proves the unerring accuracy of my instinct."

– Я давно об этом подозревал, – сказал инспектор, – шестое чувство меня, как и всегда, не подвело.

The moment one resource failed him he was ready with another. He immediately wrote an advertisement for the morning papers, and I kept a copy of it:

Ничто не могло выбить почву у него из-под ног! Инспектор немедленно написал объявление в утреннюю газету. У меня сохранилась его копия:

A.--xWhlv. 242 ht. Tjnd--fz328wmlg. Ozpo,--2 m! 2m!. M! ogw.

A.--xУхл. 242 хт. Tжнд--фз328вмлг. Oзпo,--2 м! 2м!. M! oгв. Ух!

He said that if the thief was alive this would bring him to the usual rendezvous. He further explained that the usual rendezvous was a glare where all business affairs between detectives and criminals were conducted. This meeting would take place at twelve the next night.

Он заверил меня, что если преступник жив, то это объявление заставит его прийти в условленное место. Он также объяснил, что в этом условленном месте и происходили все сделки между преступниками и полицией. Встреча должна была состояться в 12 часов следующей ночью.

We could do nothing till then, and I lost no time in getting out of the office, and was grateful indeed for the privilege.

До этого момента делать было нечего, и я, не теряя времени, с легкой душой покинул полицейский участок.

At eleven the next night I brought one hundred thousand dollars in banknotes and put them into the chief's hands, and shortly afterward he took his leave, with the brave old undimmed confidence in his eye. An almost intolerable hour dragged to a close; then I heard his welcome tread, and rose gasping and tottered to meet him. How his fine eyes flamed with triumph! He said:

В 11 часов следующего вечера я принес 100 000 долларов в банкнотах и передал в руки главного инспектора, который вскоре удалился с незатухающей уверенностью во взгляде. Прополз невыносимый час ожидания, и наконец я услышал его радостный возглас. Я вскочил на ноги и метнулся к нему. Его глаза горели победным огнем. Он сказал:

"We've compromised! The jokers will sing a different tune tomorrow! Follow me!"

– Мы поладили! Завтра насмешники запоют по-другому! За мной!

He took a lighted candle and strode down into the vast vaulted basement where sixty detectives always slept, and where a score were now playing cards to while the time. I followed close after him. He walked swiftly down to the dim and remote end of the place, and just as I succumbed to the pangs of suffocation and was swooning away he stumbled and fell over the outlying members of a mighty object, and I heard him exclaim as he went down:

Он взял зажженную свечу и спустился в просторный благоустроенный подвал, где обычно спали 60 сыщиков, и где сейчас несколько из них играли в карты, чтобы скоротать время. Я следовал точно за ним в отдаленный и затемненный угол помещения. По мере приближения я чувствовал удушливый запах, и был уже на грани обморока, но как раз в этот момент инспектор споткнулся о какой-то громоздкий предмет и грохнулся на пол с торжествующим возгласом:

"Our noble profession is vindicated. Here is your elephant!"

– Наша благородная профессия отомщена! Вот он, ваш слон!

I was carried to the office above and restored with carbolic acid. The whole detective force swarmed in, and such another season of triumphant rejoicing ensued as I had never witnessed before. The reporters were called, baskets of champagne were opened, toasts were drunk, the handshakings and congratulations were continuous and enthusiastic. Naturally the chief was the hero of the hour, and his happiness was so complete and had been so patiently and worthily and bravely won that it made me happy to see it, though I stood there a homeless beggar, my priceless charge dead, and my position in my country's service lost to me through what would always seem my fatally careless execution of a great trust.

Меня отнесли наверх в контору и привели в себя нашатырным спиртом. Вокруг собралось все полицейское управление, и я оказался свидетелем такого ликования, которое мне еще не доводилось видеть. Позвали репортеров, внесли корзины с шампанским, тосты провозглашались один за другим, сыщики трясли друг другу руки и обменивались бесконечными поздравлениями. Естественно, Главный инспектор был сегодня героем дня; и радость его была настолько горяча и так заслуженно досталась ему за мужество и выдержку, что мне было радостно на него смотреть. Радостно, хоть я и стал теперь бездомным нищим, мой бесценный груз был мертв, а мой пост на государственной службе потерян из-за того, что легко было счесть преступной халатностью.

Many an eloquent eye testified its deep admiration for the chief, and many a detective's voice murmured, "Look at him--just the king of the profession; only give him a clue, it's all he wants, and there ain't anything hid that he can't find." The dividing of the fifty thousand dollars made great pleasure; when it was finished the chief made a little speech while he put his share in his pocket, in which he said, "Enjoy it, boys, for you've earned it; and, more than that, you've earned for the detective profession undying fame."

Сколько взглядов красноречиво говорили о восхищении Главным инспектором! Сколько голосов сейчас шептало: «Посмотрите на него! Вот истинный король своей профессии – стоит дать ему улику, и дело сделано, нет того, чего бы он не мог найти.» Дележ 50 000 долларов вызвал огромный энтузиазм, а когда он был закончен, Главный инспектор произнес небольшую речь. Опуская в карман причитавшуюся ему часть; он сказал следующее: «Пусть эти деньги будут вам в радость, ребята, вы их честно заработали, но главное, что вы обеспечили профессии сыщика неувядающую славу.»

A telegram arrived, which read:

Пришла телеграмма, в которой значилось следующее:

MONROE, MICH., 10 P.M.

Монро, штат Мичиган, 10 вечера.

First time I've struck a telegraph office in over three weeks. Have followed those footprints, horseback, through the woods, a thousand miles to here, and they get stronger and bigger and fresher every day. Don't worry-inside of another week I'll have the elephant. This is dead sure. DARLEY, Detective.

В первый раз за три недели добрался до телеграфа. Верхом на лошади шел по следам через леса тысячу миль; следы становятся все больше и свежее с каждым днем. Все в порядке, через неделю слон будет мой. Это железно. Детектив Дарли.

The chief ordered three cheers for "Darley, one of the finest minds on the force," and then commanded that he be telegraphed to come home and receive his share of the reward.

Главный инспектор велел прокричать троекратное «Гип-гип, ура!» за Дарли, «одного из самых многобещающих сыщиков в нашем управлении» и затем распорядился отозвать Дарли телеграммой обратно для получения своей доли награды.

So ended that marvelous episode of the stolen elephant. The newspapers were pleasant with praises once more, the next day, with one contemptible exception. This sheet said, "Great is the detective! He may be a little slow in finding a little thing like a mislaid elephant he may hunt him all day and sleep with his rotting carcass all night for three weeks, but he will find him at last if he can get the man who mislaid him to show him the place!"

На этом закончилось историческое дело о похищении белого слона. Каждый орган печати на следующий день уделил инспектору свою долю похвал. Лишь одна газетенка пошла вразрез с остальными. Она написала так: «Слава сыщику! Он, конечно, может слегка замешкаться, если нужно найти такую мелочь, как слон; может, гоняясь за ним с утра до вечера, проспать три недели бок о бок с его разлагающимся трупом, но в итоге обязательно его обнаружит, если тот, кто подбросил слона к нему в участок, ткнет в него инспектора носом.»

Poor Hassan was lost to me forever. The cannonshots had wounded him fatally, he had crept to that unfriendly place in the fog, and there, surrounded by his enemies and in constant danger of detection, he had wasted away with hunger and suffering till death gave him peace.

Бедный Джамбо был навсегда потерян для меня. Пушечные выстрелы нанесли ему смертельные раны; потеряв ориентацию в тумане, он свалился в этот мрачный подвал, где, окруженный врагами при постоянной угрозе быть обнаруженным, скончался от голода и мучений.

The compromise cost me one hundred thousand dollars; my detective expenses were forty-two thousand dollars more; I never applied for a place again under my government; I am a ruined man and a wanderer on the earth but my admiration for that man, whom I believe to be the greatest detective the world has ever produced, remains undimmed to this day, and will so remain unto the end.

Сделка с ворами обошлась мне в 100 000 долларов, а текущие расходы сыщиков – еще в 42 000; я лишился права занимать какой-либо правительственный пост, я разорен и стал бездомным скитальцем. Но мое восхищение этим человеком, этим величайшим сыщиком, которого когда-либо видел свет, не угасло во мне до сих пор, как не угаснет и до конца моих дней.